Главная    Европа    Швейцария    50 Франков 1987

50 Франков 1987, Швейцария

Каталог Краузе (Пика)	Номер: 56g
Годы выпуска:	1988
Тираж:	44 000 000
Подписи:	Le président du Conseil: Herr François Schaller, Un membre de la Direction générale: Herr Hans Meyer
Серия:	Шестая серия
Образец от:	04.10.1978
Материал:	Хлопчатобумажное волокно
Размер (мм):	159 x 79
Печатный двор:	Orell Füssli, Zürich

* Картинки отмеченные знаком , рассматриваются увеличительным стеклом, остальные открываются в полном размере по клику на изображении.

** Слово "Specimen" присутствует только на некоторых электронных изображениях, согласно правилам публикации банкнот соответствующих банков.

Описание

Водяной знак:

Конрад Геснер (Konrad Gessner).

Аверс:

Гравировка на банкноте выполнена с портрета швейцарского художника и иллюстратора Тобиаса Штиммера (Tobias Stimmer), примерно 1564 года.

Конрад Геснер, или Гесснер (нем. Conrad Gesner, а также Konrad Gesner, Konrad Gessner, Konrad Geßner, Conrad Gessner, Conrad Geßner, Conrad von Gesner, Conradus Gesnerus; 26 марта 1516, Цюрих - 13 декабря 1565, там же) - швейцарский учёный-энциклопедист, одним из первых попытавшийся систематизировать накопленные человечеством сведения о животных и растениях. Наиболее известен своим пятитомных трудом "Historiae animalium" ("История животных", 1551-1587).

Сын бедного скорняка, который был убит во время Второй каппельской войны в 1531 году, Конрад воспитывался дядей, привившим ему вкус к словесности и ботанике.

Друзья-протестанты, в первую очередь - Генрих Буллингер, помогли юноше получить образование в Цюрихе, Базеле, Страсбурге, Бурже, Париже и Монпелье. Вопреки их советам, в 19 лет женился на девушке из бедной семьи.

В 1537 году 21-летний учёный подготовил дополненную версию греческо-латинского словаря Джованни Крастоне и был избран профессором греческого языка в Лозанне. В 1541 получил степень доктора медицины.

В 1545 г. Геснер публикует трактат о пользе молока, к которому прилагает письмо к другу, восхваляющее горы как кладовую природы. Десять лет спустя Геснер описал подъём на гору Пилатус. Это позволяет считать его одним из отцов альпинизма.

В 1557 был назначен профессором натуральной философии в Цюрихе, где вместе с тем занимался медицинской практикой. Геснер устроил ботанический сад и положил начало первому естественно-историческому музею. Умер во время эпидемии чумы, леча заражённых.

Научные интересы Геснера были чрезвычайно широки, он работал в области филологии, фармакологии, медицины, минералогии, зоологии, ботаники, библиографии.

Геснеру принадлежит одна из первых попыток классификации растений - книга "Enchiridion historiae plantarum", ("Руководство по истории растений", 1541): он разделил растительное царство, основываясь на признаках цветка и семени; отделил класс, порядок, род и вид, наметив тем самым принципы бинарной номенклатуры.

Слава одного из отцов ботаники пришла к нему посмертно, когда в Нюрнберге было издано его сочинение "Opera botanica" (Vol. 1-2, 1754, 1759). Карл Линней считал величайшим открытием в ботанической науке выбор Геснером генеративных органов растений (цветка, плода и семени) как основы для их классификации. Именно этот принцип и был последовательно осуществлен в линнеевской систематике растений.

Геснер - один из основоположников ботанической иллюстрации. Изучая растения, он делал тысячи набросков побегов, цветков и плодов. Благодаря постоянному упражнению руки и глаза, он достиг большой точности рисунка. Обнаруживая тонкие детали структуры органов, вглядываясь в оттенки красок, Геснер выявлял важные для диагностики видов признаки, тем самым развивая метод познания, совершенствуя не только качество научного рисунка, но и понятия органографии и систематики. Оригинальные рисунки Геснера менее условны, чем гравюры по дереву, иллюстрировавшие его естественно-научные труды.

Наиболее известен основополагающий труд Геснера по зоологии - пятитомный "Historiae animalium" (первый том опубликован в 1551 году, последний, 5-й том, - уже после смерти автора, в 1587 году). Взгляды Геснера-зоолога повлияли на Рудольфа-Иакова Камерариуса, Карла Линнея, Жоржа Кювье.

В труде по сравнительному языкознанию Mithridates. De differentiis linguarum tum ueterum, tum quae hodie apud diuersas nationes in toto orbe terrarum usu sunt (1555, 21 том) Геснер описал все 130 языков, известных Европе его времени. Этот подход был в дальнейшем развит Иоганном Кристофом Аделунгом. Труд "Bibliotheca universalis sea catalogas omnium scriptorum locupletissimus in tribas linguis, Graeca, Latina et Hebraica etc". "Всеобщая библиотека" (1545-1555) заложил основы библиографии и имел большое значение для истории литературы.

Хорхе Луис Борхес не раз обращался к трудам Геснера в своем фантастическом "Бестиарии", а также в фантазиях на темы универсальной грамматики и всемирного языка.

В центре банкноты показан мифический дикий зверь Су, из Нового Света, изображенный Геснером как фронтиспис одного из томов его Истории животных (Historiae animalium).

Также, на фоне, текст из "Истории животных".

"Ну и путаница. Никакого порядка! - восклицали натуралисты, перелистывая увесистые тома, написанные чуть ли не во времена древних греков и позже переписанные или перепечатанные средневековыми монахами. - Хоть бы намек на порядок! Они столько тратили времени на эту воркотню, что его за глаза хватило бы, чтобы навести порядок - какой угодно и где угодно.

Поиски порядка продолжались много лет, и в них принимали участие все: и ботаники, и зоологи, и врачи, и монахи, и философы. Они и действовали вразброд, и шли сомкнутым строем. И все же порядок упорно не давался в руки. Причина проста: нельзя наводить порядок, не зная, в чем и как его наводить.

Шестнадцатый век - век Коперника и Джордано Бруно, Лютера и Лойолы - только что начался, когда в Цюрихе родился один из будущих искателей порядка. Его родители были бедны и вскоре умерли. Воспитывал его дядя, тоже человек небогатый и малообразованный. Казалось, что могло выйти из мальчика, кроме мелкого ремесленника?

Нет, он не хотел быть ремесленником. Его не прельщали красивая одежда солдата, звяканье шпор и воинская слава победителя. Не мечтал он и о богатстве и не ставил перед собой целью мешок тяжелых золотых монет. Полуголодный, одетый в истрепанное платье, он отказался и от профессии, сулившей ему мирную жизнь и сытный обед, пусть и состоящий из одного блюда - наваристой похлебки. Бедняк, он увлекся науками. Что обещала юноше эта любовь? Не один год голодовки и упорного труда, а награда — не столь уж сытая и спокойная жизнь. Юнец не испугался: он крепко знал, чего хотел, и, если шаги его были не всегда тверды, если иной раз его и поташнивало от истощения, он все же упорно и упрямо шел вперед. Он пополз бы, если бы не смог идти!

И он добился своего - окончил университет и получил звание профессора греческого языка.

Было этому профессору всего двадцать один год, а звали его Конрад Геснер.

Геснер не засиделся на кафедре греческого языка. Но за те пять лет, что он провозился с греческими и иными книгами и манускриптами, молодой ученый составил полный каталог всех классических греческих, римских, еврейских и иных рукописей. В первые же годы его жизни ученого сказалась склонность к составлению описаний, списков, каталогов. А ведь подробная опись - верное начало пути к порядку.

Геснеру скоро наскучило изучать мертвецов-классиков. В 1541 году мы видим двадцатипятилетнего ученого уже врачом и натуралистом. Если раньше он составлял списки древних рукописей, то теперь принялся приводить в порядок известных науке тех времен животных и растения. Правда, ему недолго пришлось заниматься этим: он прожил всего сорок девять лет.

Здоровьем Геснер не мог похвастать: многолетняя голодовка сильно подорвала его. Все же в поисках за растениями натуралист исколесил все Альпы, Северную Италию, Францию, ездил к Адриатическому морю, на Рейн. Во время этих путешествий он возил с собой не только гербарные папки и ботанические жестянки; не только банки для животных. С ним всегда было несколько книг, и притом каждый раз на новом языке. Так он изучил между делом французский, английский, итальянский и даже некоторые восточные языки. А если принять во внимание его родной немецкий язык, а также латинский, греческий и древнееврейский, которые он изучал в университете, то неудивительно, что Геснер мог читать почти любую книгу тех времен.

Он собирал растения не для того, чтобы заполнить ими папки коллекционера. Ему были одинаково дороги и маленькая травка-муравка (птичья гречиха), которую топчут прохожие на зазеленевших уличках, и высокогорные красавцы эдельвейсы. Он не гонялся за редкостями, как это делают коллекционеры, но старался добыть их: ему нужно было все.

Геснер собирал материал для обширной работы по наведению порядка в растительном мире.

И как только материал накопился, работа закипела.

"Семя и цветок!" - провозгласил Геснер и начал работать под этим девизом. Нельзя судить по внешности, семя и цветок - вот основа.

Не думайте, что под основой он понимал подлинное родство. Нет, эволюция, происхождение, история предков - об этом тогда не думали. И за основу принималось не родство, а просто внешнее сходство в строении. Впрочем, Геснера интересовало одно: найти надежный прием для наведения порядка, найти наилучший способ классификации.

Перебирая и рассматривая засушенные растения, он скоро убедился, что, как бы ни был хорош и полон гербарий, ему далеко до живых растений. Тогда Геснер устроил небольшой ботанический сад. Конечно, городские власти Цюриха не дали ему ни копейки на это дело, и, конечно, они постоянно хвастали Геснеровским садом.

- Вы видели ботанический сад Геснера?.. - спрашивали они приезжих знатных иностранцев. — Нет? Что вы, что вы! Это же замечательный сад, а сам Геснер…

Геснер оплачивал все расходы по саду, ему приходилось даже принимать и тратиться на угощение гостей, присланных ему городскими властями. Он же платил жалованье своему помощнику, который делал для него рисунки растений и животных.

Сад процветал, папок с гербариями и рисунками становилось все больше. Но сразу всего не соберешь: в несколько лет весь свет не объездишь. Геснеру месяцами приходилось ждать, пока ему пришлют травку или листик, засушенный цветок или рисунок оттуда, из-за далеких морей. Работа стояла, а Геснер не мог сидеть без дела. Тогда он взялся за животных.

Знание языков помогло ему в этой трудной работе. Он быстро разобрался в описаниях Плиния, просмотрел зоологические труды Аристотеля, а потом принялся изучать сочинения средневековых натуралистов и монахов-ученых. Он перечитал груды книг и рукописей, собрал много сведений через своих друзей-ученых и знакомых. Многое его смущало, но он не был очень большим скептиком и быстро соглашался с рассказчиком, если тот не слишком хватал через край.

- Я клятвенно подтверждаю правдивость сведений Геральдуса, - торжественно сказал Геснеру один из цюрихских священников и для большего эффекта поднял руку к потолку, когда наш ученый усомнился было в правдивости россказней Геральдуса.

А рассказывал этот Геральдус презанятные вещи. Он описывал особого "Бернакельского гуся". Этот гусь якобы вырастал на обломках сосны, носящихся по морским волнам, и имел первоначально вид капелек смолы. Затем гусь прикреплялся клювом к дереву и выделял, ради безопасности, твердую скорлупу. Окруженный ею, он жил спокойно и беззаботно.

Шло время, и гусь получал оперение, сваливался со своего обломка в воду, начинал плавать. В один прекрасный день он взмахивал крыльями и улетал.

"Я сам видел, как более тысячи таких существ, и заключенных в раковины и уже развитых, сидят на куске коры. Они не несут яиц и не высиживают их; ни в одном уголке земного шара нельзя найти их гнезд", - так заканчивал Геральдус описание замечательного гуся.

Геснер никогда не видел, как из куска дерева выводится гусь, но - как знать? Весь мир не объездишь, всего своими глазами не увидишь, а священник клялся. Не мог же Геснер не поверить клятве того, кто держал в своих руках ключи рая…

Основой сказки о Бернакельском гусе был небольшой усоногий морской рачок - морская уточка. Своей внешностью этот рачок чуть напоминает контур птицы, вернее - рисунок его, сделанный ребенком, едва умеющим держать карандаш в руке. "Гуси" - небольшие дикие гуси-казарки. Они появлялись во время пролета на север (или с севера) огромными стаями, но никто не знал, где и как они размножаются, не видел их с гусятами. Так родилась сказка. Она противоречила библии, но монахов это мало смущало. Важно было другое: зародившихся столь чудесным образом птиц нельзя считать за обычных гусей. Простой гусь - скоромный, Бернакельский - постный, его можно есть даже в такие дни, когда монаху и глядеть на мясо не полагается.

Монахи ели «постного гуся», явно нарушая запреты церкви. Кончилось тем, что римский папа опубликовал декрет: казарка, Бернакельский гусь, объявлялся скоромной пищей. Так гуси во второй раз вошли в историю Рима: первый раз они спасли город, второй раз - чуть не погубили души монахов, лакомившихся постом «постным гусем».

Сказка жила долго, а подлинная история морских уточек была неизвестна еще дольше. Лишь в XIX веке было сделано открытие: морская уточка оказалась рачком.

Не один Геснер попал впросак с подобной историей. Живший несколько позднее Геснера некий Дюре в 1605 году утверждал, что из плодов, упавших с дерева на землю, могут получиться птицы, а из тех же плодов в воде выведутся рыбы. Он даже дал рисунок, на котором весьма добросовестно изобразил постепенное превращение плодов в птиц и рыб.

- Дюре признавал изменчивость живого, - возразят некоторые. - Пусть он был наивен, пусть его "превращения" грубоваты, но все же…

Увы! Это совсем не та изменчивость, о которой говорят и пишут ученые. Это сказочные превращения, отличающиеся от царевны-лебедя только тем, что в них мало красоты. Впрочем, сказки живучи: иные из них можно слышать и в наши дни.

Геснер не всегда был доверчив. Он знал, как ловко создают всяких морских чудовищ, и далеко не все услышанное поместил в свои записи.

"Аптекари и другие бродяги (он так и сказал!) придают телу скатов различный вид, смотря по желанию… Я видел у нас одного бродягу, который показывал такого ската под видом базилиска". Вот какой отзыв дал Геснер в своей книге о некоторых чудовищах.

Он разоблачил и знаменитого венецианского дракона, известного под названием "Леонея" и прогремевшего на всю Европу. Это был редкостный дракон: закрученный хвост, две могучие, снабженные шестью когтистыми пальцами лапы, семь длинных шей и семь голов. Дракона оценили в шесть тысяч дукатов, и, как говорят, он был куплен самим французским королем.

Перелистывая копии с рукописей греков и римлян, просматривая монашеские трактаты, изучая рисунки и шкуры зверей, собирая всякие рассказы рыбаков и мореплавателей, читая записки и дневники путешественников и осматривая кунсткамеры и балаганы, Геснер в своей работе быстро продвигался вперед. И вот его книга подошла к концу.

Это была первая большая книга по зоологии. В ее четырех частях было собрано все, что знали в те времена о животных. Это был еще не "порядок", но намек на него: материал собран, а о классификации в те времена боялись и думать. И все же Геснер описал отдельно рыб, отдельно птиц, и так всех по очереди.

Ламантины, киты, дельфины и иные рыбоподобные существа причиняли ему много хлопот. Они были очень странны на вид, а некоторые из них даже походили на человека: авторы и художники приложили к тому немало стараний. Так появились описания "морских монахов" и "морских епископов", "морских чертей", нереид, русалок и прочих морских чудовищ. Ими были наполнены книги о природе, изданные на заре книгопечатания. Геснер не только описал многих из этих сказочных животных, но и дал их рисунки. Эти рисунки служили предметом долгих совещаний и споров с художником.

- Он покрыт чешуей - значит, это рыба, - настаивал Геснер.

- Какая же это рыба, когда у него человечья голова? - сомневался художник, разглядывая старинный рисунок. — Да и жабр у него не видно.

- Рук нет, тело покрыто чешуей. Это признаки рыб. А что касается жабр, то, может быть, они просто не изображены на рисунке, — не соглашался ученый.

Геснер не видал живого "морского монаха", не видал и его препарата или чучела. Он изучал его только по плохому рисунку, а отсюда - бесконечные споры с художником, плохо знавшим правила классификации, а потому и проще смотревшим на вещи.

Все же "морской монах" очутился в разделе рыб. Конечно, Геснер ошибся: было бы правильнее отнести это чудовище к млекопитающим, ибо сказочные нереиды оказались впоследствии самками ламантинов. Несомненно, что и "морской монах" был каким-то морским млекопитающим, превращенным в россказнях мореплавателей в загадочного "морского монаха".

Появление книг Геснера было большим событием в науке. Наконец-то ученые получили "зоологию". "Морские монахи" никого не смутили: в их существование тогда верили почти все.

Геснер собрал все сведения о животных, которые накопились за две тысячи лет. В его труде были не только описания животных, их распространение, образ жизни, повадки. Из книг Геснера можно было узнать о съедобных и ядовитых животных, о животных - героях сказок, басен и поговорок. В те времена наука еще не знала правил научного наименования животных, ученые разных стран называли одно и то же животное по-разному, нередко - каждый по-своему. Геснер собрал все эти названия: из его книг можно было узнать, как называется, например, белка или сорока в той или иной стране, у тех или иных народов.

Четыре части "Зоологии" Геснера - четыре толстых тома. В них были описаны млекопитающие, "яйцекладущие четвероногие", птицы и водные животные. Оставшиеся после Геснера записи дали материал для пятого тома. Он был издан после смерти ученого: в нем описаны преимущественно насекомые.

Животные в каждом томе расположены по алфавиту. Конечно, это не было системой животного мира, но зато найти нужное животное в книгах Геснера совсем легко, если… знаешь его название. Около двухсот лет книги Геснера украшали столы натуралистов - ученых и любителей. Они были для них тем, чем в наши дни всем известный "Брэм", с той лишь разницей, что других книг по зоологии тогда почти не было, а нынешний "Брэм" - лишь небольшая стопка в огромной книжной горе.

Тем временем ботанический сад Геснера разрастался и разрастался. Живые растения были очень нужны нашему ученому. Не забывайте, что Геснер был не только натуралист, но и врач. Геснер-ботаник изучал признаки растения, внимательно разглядывал его со всех сторон, считал тычинки и пестики, считал лепестки, искал отличий между схожими по внешности растениями. Геснер-врач нюхал, а нередко и разжевывал растения. Травки и листья не всегда оказывались вкусными, иногда они бывали отвратительны, но врач-натуралист терпеливо жевал, хотя ему и сводило челюсти: а вдруг травка годится как лекарство?

Геснер устроил недурной зоологический кабинет, в котором хранилось много скелетов, чучел и высушенных частей животных. В те времена еще не знали, что для сохранения животных можно применять спирт, а потому животных, из которых нельзя было изготовить чучела, просто засушивали. Не все можно засушить, а потому некоторых животных нельзя было найти ни в одной коллекции. Попробуйте засушить медузу!

Кабинет Геснера был первый в мире зоологический музей, первый и по времени и по богатству. Но - увы! - он не мог похвастать ни "морским монахом", ни "морским епископом", ни даже плохонькой нереидой. Геснер всячески старался раздобыть хоть одну из таких диковинок, но это ему никак не удавалось.

- Не хотите ли дракона? - предлагали ему пронырливые аптекари.

И Геснеру приносили нечто вроде дракона.

- А почему он так похож на ската? - спрашивал ученый, подозрительно поглядывая на "дракона" с метровым хвостом.

- Что вы, что вы, достопочтеннейший! - возражал аптекарь, с невинным видом поглаживая "дракона" по спине. - Скат… Скат - рыба, а это… Вы только посмотрите: какой великолепный дракон!

- А почему у него крылья заворочены и подшиты кверху? Меня не обманешь. Это - скат!

Посрамленный аптекарь уходил, а через полгода ученому приносили новое "чудище", опять-таки более или менее ловко сделанное из ската, а то и просто сшитое из кусков разных животных.

Казалось, такие случаи должны были вызвать сомнения: существуют ли драконы и "морские монахи", не подделкой ли были все эти чудовища, описанные старинными путешественниками? Нет, Геснера это мало смущало. Очевидно, он рассуждал так: драконы - большая редкость, они дорого ценятся, вот их и подделывают.

Пока кабинет наполнялся чучелами, пока все новые и новые растения появлялись на грядках ботанического сада и пока чуть ли не со всех концов земли прибывали пакеты то с засушенными растениями, то с семенами, то с рисунками, Геснер занялся минералогией.

Он описал не только самые разнообразные минералы, которые сумел собрать. Все "каменное" оказалось предметом изучения и описания. Так, в "Минералогию" попали описания окаменелых стволов деревьев.

Эти странные тяжелые куски были очень похожи на стволы деревьев, но… они были "каменные". Зоркий глаз ботаника видел, что это нечто удивительно схожее со стволами деревьев. Геснер даже сравнивал их со стволами живых сосен, буков и других деревьев. И все же он не увидел главного: он не понял, что перед ним растения, для него это были "камни", пусть и очень своеобразные.

Натуралисту оставалось сделать всего один шаг, и перед ним открылась бы длинная дорога - дорога, ведущая в прошлое живого мира. Геснер не сделал этого шага, он не мог сделать его: глядя на окаменелый ствол, ученый не видел того, что мог бы увидеть, если бы… если бы он мог представить себе, что у живого мира было прошлое, что у сосны были предки, на нее не похожие, что растительный мир не всегда был таким, каким мы видим его сейчас. Мир неизменен! Может исчезнуть какое-нибудь растение, может вымереть какое-нибудь животное, но появиться чему-то новому… Как и откуда? Один раз был сотворен мир, и ничего нового с тех пор не появлялось, не могло появиться. Ведь создатель "опочил от трудов своих" и больше не творил.

Едва Геснер успел закончить свою "Минералогию", как в Цюрих пожаловала страшная гостья - чума.

Забыты растения, заброшен зоологический кабинет, грядки ботанического сада покрылись сорняками. Геснер надел холщовый халат, нацепил на лицо смоляную маску и смело пошел в бой со страшной гостьей. Ученый помнил теперь одно: он - врач. Он сражался упорно и честно, не прятался от больных, не бегал от заразы. И он - заразился.

- Отнесите меня в кабинет! - попросил умирающий Геснер.

Страшные смоляные маски подхватили носилки и отнесли Геснера в зоологический кабинет. Его положили около шкафов, под рядами развешанных по стенам чучел. И там, среди птиц, зверей и рыб, он умер.

…Когда студенты слушают первые лекции по зоологии, им иногда показывают толстую старинную книгу, переплетенную в свиную кожу. Книгу украшают рисунки, такие милые в своей простоте и странности.

- Вот что думали четыреста лет назад! - провозглашает профессор. - Как мало знали они, и как много знаем мы теперь! Как далеко ушла наука зоология от тех наивных времен!

Эта толстая книга - одна из книг о животных, написанных Конрадом Геснером." (coollib.net)

Слева (сверху) серебряный крест с швейцарского герба. Крест напоминает о том, что суверенитет Швейцарии неприкосновенен. На протяжении многих столетий эта эмблема оставалась практически неизменной.

Три точки Брайля для слабовидящих.

Реверс:

Если смотреть вертикально:

Сверху, снова, серебрянный швейцарский крест с герба страны.

Горизонтально, название банка на французском языке "Banque Nationale Suisse" и, в том же формате, ниже, на итальянском "Banca Nazionale Svizzera".

На заднем плане белые, шестиконечные звезды.

Филин (Bubo bubo), гравюра по дереву Геснера в одном из томов его "Истории животных" (Historiae animalium).

Обыкновенный филин (лат. Bubo bubo, ст.-рус. пугач) - хищная птица из семейства совиных, один из наиболее крупных представителей отряда совообразных. Наиболее характерные черты включают в себя массивное «бочкообразное» телосложение, рыхлое оперение с преобладанием рыжеватых и охристых оттенков, ярко-оранжевые глаза и пучки удлинённых перьев над ними (так называемые "перьевые уши"). Распространён в лесных и степных районах Евразии, где приспосабливается к самым разнообразным биотопам, где имеется достаточная кормовая база и труднодоступные места для гнездования. Не сторонится человека и иногда (чаще в Западной Европе) селится в городской черте. Оседлая птица.

Охотится на зайцев, грызунов, ежей, ворон, водоплавающих и куриных птиц, а также множество других позвоночных. Ориентируется на массовую, легкодоступную добычу, при необходимости легко переключается с одного вида корма на другой. К гнездованию приступает один раз в год зимой или ранней весной, когда земля ещё покрыта снежным покровом. Яйца откладывает в небольшую ямку в грунте, в качестве укрытия часто используя низкие ветки ели, нагромождения из камней и поваленных стволов, расщелины и вымоины. Охотно занимает уступы на крутых склонах гор и речных долин.

На банкноте - Ушковая примула (лат. Primula auricula), иллюстрация Геснера в его "Руководство по истории растений" ("Enchiridion historiae plantarum"). Оригинального изображения я пока не нашёл, поэтому поставил более похожие.

Первоцвет ушковидный, или Первоцвет ушковый, или Примула ушковая (лат. Primula auricula) - вид травянистых растений рода Первоцвет (Примула) семейства Первоцветные. Растение известно также под названиями Первоцвет медвежье ушко, Примула медвежье ушко; народное название растение - "медвежье ушко". Своё название вид получил благодаря форме листьев, которые похожи на уши медведя. Другие названия: аврикула, лыщак.

Первоцвет ушковидный растёт в горах Центральной Европы, в том числе в западных Альпах.

Растение отличается короткими, довольно толстыми, лопатообразными сероватыми, как бы запылёнными, листьями. Листья обратнояйцевидные и собраны в розетку, из середины которой подымается стебель 5-20 см. в длину с букетом из 6-7 жёлтых приятного запаха цветков на коротких цветоносах.

Номинал "50" напечатан крупным шрифтом, в верхнем правом углу цветной области, объёмно. Номинал на французском "Cinquante Francs" напечатан в нисходящем направлении, в левом верхнем углу, на заднем плане, в то время как на итальянском "Cinquanta Franchi" вписан в восходящем направлении, в правом нижнем углу банкноты.

Комментарий:

Дизайн банкнот шестой серии был поручен художникам-графикам Эрнсту и Урсуле Хистанд (Ernst and Ursula Hiestand) несмотря на то, что они не побеждали в объявленном конкурсе.

Банкнота изъята из обращения 2 мая 2000 года.

Хотя ретороманский язык был признан в качестве национального языка в Швейцарии ещё в 1938 году, банкноты до шестой серии не имели надписей на нём.

На банкноте подписались:

Франсуа Шаллер (François Schaller, 3.12.1920 - 18.2.2006). Господин Шаллер был президентом совета директоров Банка Швейцарии в период с 25.4.1986 по 28.4.1989.

Ханс Майер (Hans Meyer, 20.4.1936 - ). Господин Майер был главой второго департамента (членом совета директоров) и вице-президентом Банка в период с 01.05.1988 по 30.04.1996.

Если вы находите мою работу полезной буду благодарен за любую помощь в поддержке сайта.